Поделиться в соц.сетях
На месте гранитного камня, что стоял на пересечении ул. Крылова и пр. Фрунзе, напоминая о пребывании в Томске святого старца Феодора Кузьмича, в июле этого года был освящен памятник святому. Его автором стал скульптор из Минска Илья Кирьянов.
О том, как образ из бронзы рождался в далекой Беларуси, его автор рассказал нам по телефону.
- Илья Евгеньевич, как получилось, что эту работу предложили именно Вам?
- Мне ее предложил один из меценатов, имена которых отлиты на памятнике Федору Кузьмичу. С ними я начинал работать над памятником святому князю Андрею Боголюбскому для города Владимира. Когда появился промежуток в работе, мне и предложили сделать памятник старцу Феодору.
- Вы сразу приняли предложение?
- Да. Когда есть шанс реализовать какую-то работу, для любого скульптора это — радость большая и ответственность. То, что вышли на меня, — Божий промысел. Можно сказать, в том, что аж в Томск меня занесло, было нечто необычное! — смеется мастер, продолжая, — но, когда я его лепил, у меня было чувство, что сам Федор Кузьмич так решил.
- Наверное, раньше и не знали об этом святом?
- Нет, я слышал, что есть такой святой. Слышал предание, что Александр Первый инсценировал свою смерть, но не изучал, конечно, историю подробно. Потом уже прочитал все, что можно прочитать о Федоре Кузьмиче, все фильмы про него посмотрел. Конечно, смотрел иконы, изображения, какие есть, портреты Александра Первого. Хотелось бы, чтобы Федор Кузьмич был на него похож, но образ вырисовывался немного не такой, какой я представлял себе. Чуть-чуть по-другому. Работа у меня никогда не идет легко и гладко. Всегда возникают какие-то проблемы, которые надо решать, но сейчас время прошло, скульптуру установили, и у меня такое ощущение, будто я не касался этого вообще. Удивительное чувство, что это все — не мое. Я не кокетничаю, но как-то все легко получилось.
Памятник старцу Феодору Томскому, г. Томск
- Недолго работали над скульптурой?
- По времени — где-то полгода, не больше. На самом деле, скульптуры и быстро делают. Я так не могу. Пока не почувствую, что работа закончена, не успокоюсь.
- Для Вас это не первый памятник?
- Конечно, не первый. Я их делал, даже когда учился.
- В создании образа Вам помогало знание изнутри монашеской жизни?
- Конечно! Для меня это — не то, что помогает, это — моя жизнь. В основном, все работы мои связаны с Церковью. Это самое интересное, чем хочется заниматься.
- Вы ведь семь лет прожили в монастыре?
- Да, около восьми. И бывает обидно, когда в фильмах художественных, показывая батюшку или монаха, очень редко создают правдивый образ. Часто скорее даже карикатурный. А мне монашеская жизнь хорошо знакома. Я знаю, какие красивые люди бывают с Богом! В монастырях можно много таких людей увидеть. Так сложилось в моей жизни, что в художественное училище в Минске я поступил в 25 лет, отслужив в армии. Ушел со второго курса и поступил в нашу минскую академию (Белорусскую государственную академию искусств, — авт.). Где-то полтора года проучившись, в 2001 году крестился, и у меня началась другая жизнь. Я учился, но мне хотелось в монастыре быть. Ушел в монастырь (Свято-Елисаветинский монастырь в Минске, — авт.). Академию окончил только в 2014 году. Мне было 42. Но и в монастыре я работал по специальности: занимался всем, что касалось скульптуры. Это было мое послушание. Делал скульптуры, много интерьерных работ: иконостас, хоры, паникадило. Но был период, когда меня на стройку отправили, там надо было штукатурить. И, помню, через некоторое время сказал духовнику, что не хочу этим заниматься — быть строителем, хочу быть скульптором. И он сразу благословил. Господь так все устраивает, что если человек обладает какими-то знаниями, они пригождаются. Но ни иноческий, ни монашеский постриг я не принимал — был послушником. Потом познакомился с девушкой, женился. Знание монашеской жизни очень помогает и в семейной жизни. Это большой плюс. Когда возникают какие-то конфликты, знаешь, как их разрешать, — улыбается наш собеседник.
Скульптор Илья Кирьянов
- У вас с Ольгой Анатольевной — удивительный союз. Супруга Вас поддерживает, это заметно по вашим совместным интервью.
- Да, конечно. Оля мне очень помогает.
- Вы же вместе работаете в Национальной Академии наук?
- Да, в Центре исследований белорусской культуры, языка и литературы НАН Беларуси. Коллеги-археологи, которые занимаются историей искусств, когда я работал над памятником старцу Федору Кузьмичу, помогали мне узнать, какую одежду, обувь в то время носили.
Памятник старцу Феодору Томскому, г. Томск
- Расскажите, пожалуйста, подробнее о том, как Вы «одели и обули» фигуру святого.
- Понятно, что это — рубаха, обычно ее подвязывали пояском, веревочкой. А вот узнать про поршни было удивительно для меня. Я думал, что могли носить в то время бродяги? Лапти, или тряпки заворачивали, на что наша сотрудница улыбнулась и говорит: «Тысячу лет носили поршни — тапочки из кожи». И я лепил поршни, — снова улыбается скульптор. — Их надевали на портянки, чтобы не натирались ноги. Наверное, пословица «шевели поршнями» отсюда и происходит.
- А как рост определили?
- Нам же прислали фотографии места для памятника. Площадка небольшая. Решали, чтобы размер подошел, и фигура была поближе к человеку — чтобы общение было. Скульптура высотой два сорок плюс постамент. Его рисовала архитектор, вписывала в пространство. Она тоже из Минска.
- Да, памятник гармонично вписался в окружающую среду.
- Слава Богу! На самом деле, Божья помощь чувствовалась.
- А процесс обсуждения, согласования образа как проходил?
- Скажу удивительную вещь. Первый раз такое случилось. Я вообще привык к требовательности художественных советов, согласованиям. С Федором Кузьмичом никто не вмешивался в процесс ни разу. Когда эскиз создавался, его показали владыке Ростиславу. Владыка благословил, и мы начали работать. Ничего не менялось — как шло, так и шло. Заказчик первый раз увидел скульптуру, когда она уже была готова к формовке. Полное доверие мне оказали. Только жена и дети мои смотрели. Для меня это просто чудо — так шло легко, будто приснился хороший сон, после которого, бывает, просыпаешься, и тебе хорошо: ты отдохнувший, и хочется что-то делать. Для меня эта работа была такой, как будто мне все это приснилось.
- Вам и дети помогают в работе?
- Старшим дочкам 22 и 23, а младшей 10 лет, она тоже художником будет. Она любит подойти, что-нибудь пластилином позалепливает. Бывает, устаешь, если долго лепишь, глаз привыкает, остро не воспринимает работу. Полезно, чтобы со стороны тебе что-нибудь кто-нибудь сказал. У каждого человека есть свое понятие о гармонии и красоте. Иногда прислушиваюсь.
- Дочь рядом с Вами, как Вы когда-то со своим папой ходили по лесу и вместе искали корни деревьев?
- Да, он — гравер, работал на заводе в Минске, значки гравировал. Их раньше вручную гравировали. Отец многое мне дал. Он любил в лес ходить, занимался деревянной скульптурой. Мне очень нравилось, когда он брал меня с собой. У меня не получалось находить какие-то коряги, а он видел в коряге фигуру или портрет. Это мне очень помогло в выборе профессии. А лет в 11 я как-то увидел в открытом окне нашей Академии искусств, когда проходил мимо, пластилиновые бюсты. Там работали скульпторы. И я помечтал тогда, что хочу быть скульптором. Мечта была с детства.
- Но шли к профессии долго…
- Какое-то время я работал у одного мастера, он литьем занимался. Был период, когда хотелось самому научиться отливать из бронзы. Я лепил Владимира Мулявина, Виктора Цоя. И мой учитель как-то сказал: «Твое направление — создание фигурного портрета». Так и выходит, что сейчас этим занимаюсь. Плюс создание исторического портрета —человека, который состоялся, тем более, если это — канонизированный святой, который Богу угодил. Его образ не то, что интересно делать, но трогательно и трепетно! Ты понимаешь, что святой видит то, что ты делаешь, и даже знает, что ты думаешь. И это — какое-то особое чувство!
- В церковь по-прежнему ходите?
- Конечно. Мы исповедуемся, причащаемся семьей — с женой, младшей дочкой. Старшие пореже стали ходить, но, думаю, их время придет. Стараемся быть церковными людьми. Если нашу жизнь коротко описать, то мы живем от Причастия к Причастию.
- Илья Евгеньевич, Вас приглашали в Томск?
- Да, приглашали приехать на открытие, но мы не смогли, хотя мечта у нас осталась побывать в этих местах. Святые места Русского Севера и Сибири надо посетить.
- Раз уж Ваша скульптура теперь здесь стоит, наверное. Господь приведет Вас сюда.
- Да. Очень хотелось бы.
Интервью: Ирина Киселёва.
Фотогалерея
